Неточные совпадения
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь
на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни в холодных дачах, с детями,
стариками, без хлеба. Вспомнил
старика с красными
глазами, дряхлого
старика, который молча пытался и не мог
поднять бессильную руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
— Ну вот и прекрасно. Садитесь, мы еще только за рыбой, — с трудом и осторожно жуя вставными зубами, проговорил
старик Корчагин,
поднимая на Нехлюдова налитые кровью без видимых век
глаза. — Степан, — обратился он с полным ртом к толстому величественному буфетчику, указывая
глазами на пустой прибор.
Старик поднял голову и посмотрел
на меня такими
глазами, в которых я прочел тоску.
Старик вскочил, посмотрел
на сына безумными
глазами и,
подняв руку с раскольничьим крестом, хрипло крикнул...
Эвелина задумалась и потом,
поднимая на старика свои синие
глаза, в которых теперь виднелась борьба и страдание, сказала...
— Не хочу, потому что вы злой. Да, злой, злой, — прибавила она,
подымая голову и садясь
на постели против
старика. — Я сама злая, и злее всех, но вы еще злее меня!.. — Говоря это, Нелли побледнела,
глаза ее засверкали; даже дрожавшие губы ее побледнели и искривились от прилива какого-то сильного ощущения.
Старик в недоумении смотрел
на нее.
Несколько минут спустя они оба отправились в кондитерскую Розелли. Санин предварительно взял с Панталеоне слово держать дело о дуэли в глубочайшей тайне. В ответ
старик только палец кверху
поднял и, прищурив
глаз, прошептал два раза сряду: «Segredezza!» (Таинственность!) Он видимо помолодел и даже выступал свободнее. Все эти необычайные, хотя и неприятные события живо переносили его в ту эпоху, когда он сам и принимал и делал вызовы, — правда,
на сцене. Баритоны, как известно, очень петушатся в своих ролях.
Хаджи-Мурат, оправив
на себе пистолет за спиною, подошел к разложенным женщиной подушкам и, запахивая черкеску, сел
на них.
Старик сел против него
на свои голые пятки и, закрыв
глаза,
поднял руки ладонями кверху. Хаджи-Мурат сделал то же. Потом они оба, прочтя молитву, огладили себе руками лица, соединив их в конце бороды.
Он умилялся её правдивостью, мягким задором, прозрачным взглядом ласковых
глаз и вспоминал её смех — негромкий, бархатистый и светлый. Смеясь, она почти не открывала рта, ровный рядок её белых зубов был чуть виден; всегда при смехе уши у неё краснели, она встряхивала головой,
на щёки осыпались светлые кудри, она
поднимала руки, оправляя их; тогда
старик видел, как сильно растёт её грудь, и думал...
Когда
старик поднимает голову —
на страницы тетради ложится тёмное, круглое пятно, он гладит его пухлой ладонью отёкшей руки и, прислушиваясь к неровному биению усталого сердца, прищуренными
глазами смотрит
на белые изразцы печи в ногах кровати и
на большой, во всю стену, шкаф, тесно набитый чёрными книгами.
Старик поднял голову, и
глаза его сверкнули
на меня.
В стороне от кургана одиноко стоял могучий и бодрый высокий
старик. Его седая густая борода серебрилась
на солнце и, расчесанная волосок к волоску, лежала
на широких лацканах английского пальто. Что-то близко знакомое сверкнуло мне в этой стройной, энергичной фигуре и в его глубоких темных
глазах, ласково взглянувших из-под седых бровей. Он
поднял руку и, сделав отрицательный жест, сказал довольно чисто по-русски...
Старик медленно
поднял голову и, прищурив большие
глаза, взглянул
на Фому.
Старик поднял уголек, раздул — осветились только его
глаза и нос, потом, когда отыскали дугу, подошел с огнем к Липе и взглянул
на нее; и взгляд его выражал сострадание и нежность.
Я вышел
на террасу вместе с Шиммелем.
Старик поднял глаза к небу.
Теперь они шли по улице, озябшие и несчастные. Слезы текли из слепых
глаз старухи и замерзали
на лице.
Старик шел с какой-то горестной торжественностью и, постукивая палкой по мерзлой земле,
поднимал лицо высоко, как будто глядя в небо слепыми
глазами. Оказалось, что они шли «делать бумагу» в управе. В эту ночь из амбара якута, у которого они зимовали, украли их сокровища, стоившие нескольких лет тяжкого труда…
Чувство боли прошло по лицу ее; она опять
подняла свою голову и посмотрела
на него с такою насмешкой, так презрительно-нагло, что он едва устоял
на ногах. Потом она указала ему
на спящего
старика и — как будто вся насмешка врага его перешла ей в
глаза — терзающим, леденящим взглядом опять взглянула
на Ордынова.
И точно я с этого взгляду от сна какого прокинулся. Отвел
глаза,
подымаю топор… А самому страшно: сердце закипает. Посмотрел я
на Безрукого, дрогнул он… Понял. Посмотрел я в другой раз:
глаза у него зеленые, так и бегают. Поднялась у меня рука, размахнулся… состонать не успел
старик, повалился мне в ноги, а я его, братец, мертвого… ногами… Сам зверем стал, прости меня, господи боже!..
Однако вспомнил про
старика своего… «Неужто, думаю, я его обману?» Лег
на траву, в землю уткнулся, полежал маленечко, потом встал, да и повернулся к острогу. Назад не гляну… Подошел поближе,
поднял глаза, а в башенке, где у нас были секретные камеры,
на окошке мой
старик сидит да
на меня из-за решетки смотрит.
Страдальческая наружность бедняка, возбуждавшая невольное сочувствие, успокоила мало-помалу Марью Петровну. Она нагнулась и сделала шаг вперед.
Старик, узнав в ней тотчас же барыню, хотел было привстать; но усилие его оказалось бесполезным, и он снова опустился
на локоть.
Подняв дрожащую руку
на грудь, он устремил
на нее мутные
глаза свои и сказал с сильною одышкою...
Я уже несколько дней назад вывесил
на дверях объявление о бесплатном приеме больных; до сих пор, однако, у меня был только один
старик эмфизсматик да две женщины приносили своих грудных детей с летним поносом. Но все в Чемеровке уже знают меня в лицо и знают, что я доктор. Когда я иду по улице, зареченцы провожают меня угрюмыми, сумрачными взглядами. Мне теперь каждый раз стоит борьбы выйти из дому; как сквозь строй, идешь под этими взглядами, не
поднимая глаз.